Последняя война [с иллюстрациями] - Кир Булычев

— Там процветала коррупция... за большие взятки... шкуры некоторых становились объектом... патрициям невыгодно было... прихоти моды... Кстати, я должен поведать вам одну историю, имевшую место в Манве...

В любой другой ситуации Павлыш с интересом слушал бы патриция. Тот был самым разговорчивым из жителей Муны. Но сейчас Павлыш был не только исследователем и космонавтом. В первую очередь, он был писателем, и неоконченный рассказ звал его вернуться, требовал внимания...

— Вы меня не слушаете? — спросил патриций.

— Нет, как же, — возразил Павлыш. — «Лукун из Манве купил место во второй касте за три шкуры бара...»

— Барасгера.

— «За три шкуры барасгера, украденные в заповеднике».

— Вот-вот. И я в своем рассказе отразил тенденцию...

— В общем, все ясно. Давайте перейдем к делу, — сказал Павлыш. — А то мы не успеем прочитать до обеда.

— Правильно, — сказал патриций. Павлыш отнял у него листки с рассказом, и патрицию ничего не оставалось, как начать повествование.

— Названия я еще не придумал. Я потом придумаю. Рассказ начинается так: «Они собрались в холмах за Лигоном. Их было немного: старый и очень хитрый медведь, два оленя, горный козел, восемнадцать зайцев, три лисы и один волчонок. Потом подбежали белки и два сурка...»

— Погодите, — сказал Павлыш. — Может, в самом деле лучше вернуться к действительности. А то получается нелепо: Лигон — и восемнадцать зайцев. Давайте сделаем, как было вначале: «Старый и очень хитрый траканс...»

— Они же сразу угадают! — воскликнул патриций. — Ну кто, кроме меня, может написать про траканса? Лучше я возьму рассказ обратно. Сами же говорили, что можно писать под девизом...

— Да, — согласился Павлыш. — Ну ладно. Продолжайте.

— «... Потом подбежали белки и два сурка. «Все?» — спросил медведь.

«Я еще видел косулю. Но она совсем больная», — сказал заяц...»

— И у вас все звери разговаривают? — спросил Павлыш.

— Это же не реальный рассказ. Это же аллегория, — сказал патриций. — Очень распространенный вид мунской литературы. Еще два столетия назад великий Кыс из Пронеги написал аллегорию о сумсах. Там сумсы говорили.

— Хорошо, — сказал Павлыш. — Продолжайте.

— «Я думаю, объяснений не требуется, — сказал медведь. — Положение всем ясно. Если мы не сможем добраться до заповедника, на Муне не останется ни одного дикого зверя. Вчера начали рубку последнего большого леса. Не секрет, что волку приходится скрываться среди собак, а зайцы прячутся в подвалах. Мы проиграли многовековое сражение. Мы почти уничтожены. Кто знает дорогу в заповедник?»

«Я знаю, — сказал олень. — Я пытался туда пробраться тайком, но меня остановил забор». «Далеко отсюда?» «К утру будем». «Тогда в путь, — сказал медведь. — Ждать нельзя».

Животные затрусили по обочине пустынного шоссе. По дороге к ним присоединилась цапля. Она летела чуть впереди, проверяла, нет ли опасности. У самого заповедника в колонну влились две мыши-полевки.

Впереди был забор. Белая надпись: «Заповедник».

Медведь носом нажал на кнопку звонка.

Звери волновались. Как их примут?

Заспанный человек подошел к двери. Удивился, увидев в тумане зверей.

«Мы в заповедник, — сказал за всех медведь. — Нам уже нечего есть. Мы устали прятаться. Если вы нас не укроете, через неделю на Муне не останется ни одного дикого зверя».

«Заходите, — сказал человек. — Нет, не к кормушке. Сначала в изолятор».

Звери послушно прошли в большое желтое здание. Когда дверь за ними была закрыта и заперта на засов, человек побежал к домику, где его помощник сидел за столом и ел кашу.

«Грулад! — крикнул человек с порога. — Нам повезло!»

«Что случилось? Ты достал пищу для нашего козла? Или придумал, чем накормить львенка? Или знаешь, что мы скажем ревизии в конце месяца?»

«Ты настоящий ученый, Грулад, — сказал человек. — Ты даже не догадываешься, как нам повезло. Множество зверей добровольно пришло в заповедник. Даже один медведь. Мы теперь спасем от голода львенка и сами будем два месяца сыты. Звери просят убежища».

«А где они сейчас?» — спросил в волнении Грулад, опрокинув блюдце с кашей.

«Я их загнал в изолятор».

«Великолепно!»

Они стояли перед дверью в изолятор. Вдруг Грулад сказал:

«Жалко только, что они — последние звери на Муне. И они нам доверились. Больше зверей не будет».

«Но ты забыл, что мы два месяца будем есть настоящее мясо? И не один ревизор нас не уличит. Мы даже откормим львенка. Он будет жив к следующей ревизии».

И, рассеяв таким образом последние колебания, они вошли в изолятор, где их с надеждой ожидали звери, и перебили их из автоматов».

— И это все? — спросил Павлыш.

— Да. А что же еще? Только девиз: «Люби слабого». Это иронический девиз.

— Раз уж у вас земные медведи, то можно взять соответствующее библейское выражение, — сказал Павлыш. — «Люби ближнего своего».

— Правильно. Патриций записал девиз.

— И еще замечание. Я на вашем месте вернул бы мунские названия зверей. Все равно понятно, что действие происходит у вас: и имена и названия.

— А если все имена поменять на земные?

— На Земле же этого не может быть. Получится ненастоящая аллегория. Ложная.

— Ладно, — сказал патриций. — Согласен. А в остальном пойдет?

— Пойдет, — сказал Павлыш. — Хоть рассказ и в самом деле печальный.

8

До обеда оставалось совсем мало времени. К своему рассказу возвращаться уже не было смысла. Павлыш вспомнил, что у него есть еще одна непрочитанная рукопись — та, что обнаружилась днем на столике. Он ее и прочел.

«ВСТРЕЧА С АБОРИГЕНАМИ

Найти цивилизацию нелегко. Проходят десятилетия, прежде чем разведдиск сообщит: там-то и там-то обнаружены следы жизни. И даже в таком случае в девяноста девяти процентах оказывается, что до создания разумной жизни на этой планете очень далеко.

Но мы ищем. Мы видим в этом наш долг, нашу миссию. Нам удалось ранее других выйти в космос. Мы обязаны найти и помочь тем, кто этого еще не сделал.

Мало кто даже в Галактическом центре может похвастаться тем, что присутствовал при первой встрече с другим разумом.

С такими встречами связаны различные интересные истории и казусы. Об одном из них рассказывал мне отец, который был известным путешественником.

Планета, на которую попал корабль отца, была покрыта пышной, богатой растительностью. Страшные чудовища бродили в чащах планеты, ящеры и змеи, огромные, но начисто лишенные разума, населяли ее водоемы и реки. Исследовать планету, нанести ее на карту оказалось крайне трудным делом.

Однажды мой отец и его спутник, по имени корона Егг, ехали на вездеходе по лесу. Тяжелые мягкие ветви стегали по иллюминаторам вездехода, листья прилипали к стеклам. Лучи солнца пробивались сквозь густую тень.

Внезапно они заметили тропинку, протоптанную в чаще. Это могла быть звериная тропа, но тем не менее они повернули вездеход вдоль нее. Через несколько сот метров машина затормозила. На мягкой земле отчетливо отпечатался громадный след вмятин от когтей. Мой отец высказал предположение, что недавно по тропе прошел дракон, — эти крупные звери были очень опасны, и лишь прямое попадание из ручного оружия могло их уничтожить. Драконов члены экспедиции недолюбливали: один из них напал на ботаников, другой, безмозглая тварь, разломал метеоавтомат.

Следы привели в лощину, поросшую колючими кустами. Словно гейзеры, вылезали из кустов деревья. Мой отец сказал, что в свое время, когда разумные существа зародились на нашей планете, им приходилось бороться не на жизнь, а на смерть с такими хищниками. Корона Егг пошутил, что убежал бы, встретившись с этим чудовищем, несмотря на то что он во много раз превосходит дракона разумом.

Вездеход перевалил через речку и поднялся по склону противоположного берега. В скале путешественники заметили вход в пещеру, и мой отец высказал предположение, что через много столетий эту пещеру, может быть, выберут в качестве жилья разумные обитатели планеты. Корона Егг согласился с отцом, но тут же воскликнул:

— Смотрите, аборигены!

И тут они увидели аборигенов. Это были странные существа, ничуть не похожие на корон. У них было по две длинных ноги и по две пары верхних конечностей, так же весьма длинных. Головы их были похожи несколько на головы людей или обитателей Муны, однако жесткие волосы, растущие вверх, образовывали подобие гребня. Аборигены были обнажены, и лишь плохо выделанные шкуры прикрывали частично их тела.

Аборигены не заметили корон. Вездеход стоял, укрытый кустами, и стрекотание камер, включенных немедленно моим отцом, до них не долетало.

Мой отец негромко высказал опасение, не попались бы аборигены в лапы дракону, который бродит поблизости. Ведь у них практически нет никакого оружия.